.

Тот твой визит, та страсть и тот короткий поцелуй, живут со мной вот уже несколько дней. Да я шл*ха, да я с*чка с красивым личиком, меня нельзя по настоящему любить. Но я то могу... Комично, я влюбился в парня, с которым не обменялся и одним словом, но который меня жестоко от*мел без смазки и растяжки. Единственное, что мне о нем известно, это его имя. Много, да. И вот, сейчас дома, нежась в черном шелке большой кровати, я думаю не о своих накопившихся проблемах, а о нем. Эти голубые глаза, черные волосы, татуированное тело захватили мой разум безповоротно, возвращаясь не только во сне, а в самые неподходящие моменты.
От образа брюнета, я застонал в голос. Воспоминания в очередной раз переворачивали сознание, словно волны бурного океана. Рука непроизвольно начала поглаживать грудь, незаметно переходя на сосок, который, отзываясь на ласки, затвердел, будто маленький камешек. Закусываю нижнюю губу, так как чувствую, что ещё одно воспоминание, и я буду в голос умолять взять меня прямо здесь и сейчас, а мое желание никто не сможет исполнить. В низу живота начало приятно разливаться теплое чувство. Еле касаясь разгоряченного тела кончиками пальцев, проникаю рукой под холодную ткань, где уже в нетерпении истекает смазкой член. Обхватив его в плотное кольцо пальцев, растираю одним из них накопившуюся вязкую жидкость по головке гордо вставшего достоинства. Закрываю накрашенные глаза, и разум мгновенно уносится самыми смелыми мечтами. Острые коготки иногда задевают нежную кожу в районе уздечки, заставляя меня выгибаться. Я медленно, специально чтобы помучать себя, начал двигать кольцом пальцев.
Моя фантазия рисует картину, как твои пальцы обхватывают мою плоть, и я стал судорожно глотать воздух, задыхаясь от собственной страсти. Образы желанного тела, сильных рук, игривой ухмылки снова ворвались в сознание, совершенно не спрашивая раздрешения. Последними финальными движениями ласкаю головку и отпускаю член из сладкого, томного плена. Рука соскальзывает с живота и наощупь по холодному шелку находит неприметный, полупустой тюбик. Обычно он нужен моим «гостям», но сегодня я первый раз воспользуюсь им для самоудовлетворения.
Сев на диване, на колени, не раздумывая выдавливаю немного смазки на два пальца и начинаю сам себя растягивать, вставив в себя сразу оба. Стон, состоящий из одной протяжной буквы, слетает с моих губ. Воображение отчаянно рисует мне картину, как я стою на кровати раком, а умелые пальцы Ю растягивают мое тело. Представляю его ухмылку, как если бы я молил взять меня, а ведь и вправду, именно такие просьбы заполнили маленькое пространство комнаты. Немного развожу пальцы в стороны, уже привычно ощущая растяжение мышц. Даже не вскрикиваю, только закусываю маленькое металлическое колечко на губе, еле слышно пирсинг ударяется о ровную эмаль зубов. Вижу полюбившиеся мне улыбку, хочу прикоснуться к его губам, ведь в прошлый раз я так и не смог ими насытиться.
В принципе, растяжка мне и не нужна, даже не знаю, зачем я ее сделал, боль стала привычным для меня чувством. Может, просто захотелось нежности? Захотелось хоть раз получить от секса наслаждение? А можно ли самоудовлетворение и обман назвать сексом? И почему хоть раз? Ю мне подарил незабываемую ночь, я до сих пор отхожу.
Вынимаю пальцы, когда они начинают свободно ходить. Пройдясь по простыни острыми коготками, просовываю руку под подушку, обтянутую сливовым бархатом и нахожу в дорогих покрывалах ярко красный, глянцевый фаллос. Беру его за красную, пушистую подвесочку, к которой он привязан, и подношу ко рту. Горячим язычком соприкасаюсь с идеально ровной поверхностью имитированного члена, медленно провожу от самого основания до головки, опять же представляя не игрушку, а твою плоть. Хочу услышать твои сводящие с ума стоны, но у меня есть только воспоминания о них, я храню их в памяти, как священники хранят молитву. Я практически живу тем событием, я отчетливо помню каждую незначительную деталь, каждую мелочь того раза, единственного раза с тобой. Скольжу язычком по лакированной головке, делая ее влажной. Несколько секунд и заглатываю полностью, появляешься рвотный рефлекс, но он исчезает, как только начинаю облизывать, водя во рту вперед назад красным членом. С некой остервенелостью вылизываю каждый миллиметр глянцевого материала, выводя язычком замысловатые, известные только мне, узоры. Последний раз скольжу губами и с негромким чмоком отрывают от интересного занятия, звонко задев колечко пирсинга.
Опускаю руку с фаллосом вниз и легко проталкиваю фаллос в подготовленное тело. Почему то перед глазами становиться темно и опять этот образ приходит ко мне, снова будоражит разум.
- Ююю… - жалко стону,- Хочу тебя…
Медленно начинаю скользить бедрами на красном имитаторе. Глухой стон, полный отчаянья, вырывается из груди, через плотно сомкнутые губы. Не знаю, что управляет мной на данный момент, но по щеке катится одинокая слезинка, размазывая косметику.
Хрустальная капелька дошла до подбородка и беззвучно упала на черный шелк. За ней повторили точно такой же путь ещё несколько капелек. До чего я докатился? Самоудовлетворение, слезы, снова унижение и самое нестерпимое - неразделенная любовь… Тугой ком застрял в груди и не давал выйти наружу новым стонам, но, когда я почувствовал что член задел во мне простату, я не выдержал и громко, протяжно вскрикнул. Амплитуда моих действий росла с каждым новым движением, я представлял, как сейчас твои руки сжимали бы мое тело до синяков, губы ласкали бы кожу до красочных засосов, плоть рвала бы меня, как в первый раз, страстно, но одновременно нежно. По спине заструился холодный пот, чувство скорого конца засело где-то в груди. Сейчас я кончу и все, все представленное мной кончиться, как и тот наш раз, снова я буду неудовлетворен, снова не будет долгожданного счастливого конца. Хоть бы кто поинтересовался, что хочет проститутка. Я понимаю, я стал таким не потому, что у меня есть выбор, а потому, что у меня его просто нет.
Выгибаюсь в последний раз, словно кошка, грациозно, с животным стоном. Вынимаю имитацию удовольствия из своего тела, отбросив ее в сторону. Почему не случается чудес? Почему сейчас не может прийти Ю и сказать, что заберет меня, заберет с собой.
Обессиленно падаю на холодную ткань, глаза отказываются выдавать мне четкую картинку из-за эмоций, взявших верх надо мной. Тихий хлопок двери, эхом отдался в моем сердце, оно участило свой ритм. Неужели чудеса бывают?
Сил, чтобы подняться и посмотреть на гостя, конечно, не было, я так и лежал на кровати, слепым от пелены слез взглядом смотря перед собой. Кто-то потормошил меня за плечо, чувствую холод от серебряных колец.
- Ю? - спрашиваю с оставшейся надеждой.
- На работу,- сухо отвечает мой начальник.